Многоточный спектакль

- Достоевский – эээ… эт великий русский писатель.. да… егошние произведения… он еще «Мертвые души» написал…, - говорит молодой человек, высунувшись из окна дорогой машины. На заднем плане звучат модные ныне «Озон»…

(Из опроса театра КнАМ на тему «Что для вас значит Достоевский?»)

 - Этот спектакль вовсе не КнАМовский, – уверяла Татьяна Фролова на пресс-конференции. По-моему, там вообще нет КнАМа. Достоевский… один Достоевский.

Не согласиться с режиссером спектакля можно. Это именно театр КнАМ, его стилистика, его приемы, но в то же время что-то новое, точнее, заново открытое.

«Достоевский. Черновик» – это не спектакль в традиционном понимании этого слова. Хотя… слова «традиция» и КнАМ в одной связке... как правило, к ним нужно добавить еще и слово «разрушение»…

Так вот об разрушении традиций. Спектакль – это прежде всего действие, представление. Но как раз самого действия в спектакле очень немного. Как сами кнамовцы назвали свое детище, это «опыт медленного чтения», а потому главным орудием актера является литература, сам текст. Его надо прожить и прочувствовать, чтобы затем передать зрителю посредством лишь голоса да выражения лица. Я бы главными действующими лицами спектакля назвала глаза  (героя/героев) того Смешного человека, чей сон читают нам актеры. Татьяна Фролова по этому поводу сказала, что со временем ей все ближе становится минимализм, что она старается уходить от изобразительности, наглядности.

Одну из частей спектакля – 4-ю главу рассказа «Сон смешного человека» читает Леонид Мозговой, Заслуженный Артист России. Он играет моноспектакль «Сон смешного человека» в Санкт-Петербурге уже достаточно давно: к моменту, когда артисты КнАМа познакомились с ним, он сыграл Смешного уже более 600 раз!!! Татьяна нашла его по телефонному справочнику, позвонила. Когда он взял трубку, то долго не мог понять, кто и зачем ему звонит. После фразы «Вы просто должны прочитать четвертую главу!» сразу понял, о чем идет речь, и согласился встретиться.

Кроме «Сна смешного человека» в спектакль включены выдержки из «Преступления и наказания», «Братьев Карамазовых» и дневников писателя. Единственными словами, не взятыми из произведений Достоевского, в спектакле являются команды режиссера, предлагающего актерам отчитать тот или иной отрывок текста. Может, в этом и есть объяснение названия – «Достоевский.Черновик.» Может,  спектакль, который мы смотрели, – лишь огромная генеральная репетиция, на которой режиссеру позволено присутствовать не бесплотной тенью, демонстрирующей себя лишь в своем создании, а всемогущим Демиургом, по чьей воле глаза опускает актер, а поднимает их на камеру уже Смешной Человек. Значит ли это, что нас ожидает еще и «Чистовик»? «Возможно», – отвечают  в КнАМе.

Этот спектакль создавался в течение девяти месяцев, и то, что было в самом начале, совершено не похоже на результат. Возможно, все изменится еще не раз, ведь и Толстой свою «Войну и мир» семь раз переписывал, хотя в данном контексте уместнее было бы вспомнить о Достоевском…

9 месяцев – число тоже очень знаковое, все время напрашиваются ассоциации. Что ж, КнАМ  «разродился», окажется ли ребёнок жизнеспособным, решать бесчисленным акушерам творческих родов – нам, зрителям. Лично я о нем и думать не могу: после этого спектакля в себе бы разобраться, а не рецензии писать…

Знаете, минут через двадцать после окончания спектакля я почувствовала обострения любви. Не той, ко всему живому, а самой конкретной любви. К конкретному человеку. Чувство стало настолько острым, как будто бы вкручивалось в меня спиралью. Думать стало нестерпимо остро и ярко. Не больно, нет, именно остро и томительно. Глядеть на любимого человека оказалось невыносимо: хотелось подпрыгнуть и выбросить во внешний мир всю  энергию, что разрывала от осознания этого чувства.

Связано ли это со спектаклем? Не знаю. Может, вы сами это решите? В декабре было уже три спектакля и будет еще два: 24 и 25 числа. Потом будет большой перерыв: Татьяна Фролова в январе уезжает во Францию, чтобы там работать над Достоевским совместно с Андрэ Марковичем, переводчиком, заново осуществившим перевод полного собрания сочинений Достоевского на  французский. Старый перевод не устраивал его: слишком уж много нюансов было упущено, по его мнению. Татьяна хочет поставить спектакль во Франции, чтобы актеры говорили по-русски, а Маркович переводил. Возможно, после поездки во Францию спектакль станет совершенно иным.

Анна Сидорова